Олег Маркеев - Черная Луна
— Куда едем? — спросил Дмитрий, усаживаясь на заднее сиденье.
— На разборки, — натужно хохотнул Подседерцев. — Шучу. Надо одного человечка проведать. Тут недалеко.
Дмитрий кивнул, сообразив, что два полковника без дела по ночам не катаются и молодого опера с собой так просто не берут.
Лилит
Лилит приоткрыла дверь на балкон, сквозь черную капроновую сетку, прилипшую к губам, вдохнула свежий утренний воздух.
Хан должен был вернуться тем же путем, что и вошел в квартиру. По узкому выступу, что соединял лоджию квартиры Виктора с общим балконом. Путь был дьявольски опасен. Лоджия у Виктора была застеклена, идти приходилось, цепляясь за тонкую планку, прибитую под самыми рамами. На высоте десятого этажа.
Послышался шорох, потом мелькнула тень. Дверь распахнулась, и Лилит обхватила плечи Хана, дрожащие от напряжения.
— Молодец, — выдохнула она, прикусила его грудь под тонким шелком комбинезона. От возбуждения ее била нервная дрожь.
— Не время. — Он оторвал ее голову от своей груди. — В подъезд вошел человек.
— Он тебя заметил? — Пальцы Лилит вцепились в его плечи.
— Нет.
В этот миг натужно загудел лифт. Кабина, стуча по стыкам, поползла вверх.
Хан схватил Лилит за руку, вытащил на пожарную лестницу. Здесь затхло пахло мусоропроводом и пылью.
Лилит попыталась сорвать маску с лица, но Хан поймал ее руку, сжал и отрицательно покачал головой.
— Ни следа, ни волоска, — напомнил он ей. Лилит кивнула.
Ждали, прижавшись друг к другу. А лифт все полз и полз, все ближе и ближе.
Хан расстегнул сумочку на поясе, хлопнул Лилит по бедру. Она догадалась, повернулась спиной, подняла Одну ногу, потом другую. Хан высыпал на войлочные подошвы ее тапочек какой-то порошок. Потом то же самое сделал себе. Остатки порошка рассыпал вокруг.
Лифт с грохотом затормозил на их площадке. Раскрылись двери. Шаги. Скрипнула дверь в общий коридор. Захрустел под ногами кафель. Длинные, настойчивые звонки.
Лилит подняла голову, посмотрела в лицо Хану. Сквозь плотную черную сетку светилась белозубая улыбка. Она знала, ничего хорошего это не предвещало.
Хан указал ей на лестницу, идущую вверх, слегка толкнул в плечо. Сам стал подниматься следом, пятясь, не спуская взгляда с двери. Лилит не сразу разглядела черный стержень шакена, зажатый в его пальцах. Правая рука подтянута к плечу, локоть отведен в сторону. Стоило непрошеному визитеру показаться в дверях, он даже не успел бы сообразить, откуда пришла смерть.
Шаг за шагом, ничем не потревожив гулкую тишину подъезда, они поднялись на следующую лестничную площадку.
Внизу протяжно заскрипела дверь. Шаги. К балкону. Скрип, мелких камешков под ногами. Опять скрип двери. Грохнул лифт. Взвыли моторы, и кабина поплыла вниз.
Телохранители
Дмитрий вышел из подъезда. Осторожно захлопнул дверь, но звук все равно получился громкий, словно пнули по листу металла.
Подседерцев сжал кулак, тихо выматерился сквозь зубы.
— Быстрее, быстрее, молодой! — шепотом подгонял он исчезнувшего в тени дома Дмитрия.
Ролдугин нервно барабанил пальцами по рулю. То и дело косился на рычаг ручного тормоза. Машину загнали на площадку за супермаркетом, наклон здесь был так крут, что стоило снять с тормоза, машина сама пойдет накатом, можно вырулить в соседний двор, по нему, если хватит инерции, дотянуть до проспекта и уже там врубить двигатель.
— Слава Богу, — выдохнул Подседерцев, когда Дмитрий подошел к машине сзади, откуда его не ждали. — Только дверью не хлопай, — предупредил он нырнувшего на заднее сиденье Дмитрия. — Что там?
— Дверь закрыта, явных следов взлома нет. — Дмитрий достал из нагрудного кармана рубашки пачку сигарет. — Звонил, как сказали, несколько раз. Никто не открыл.
— В квартире кто-то есть? — спросил Подседерцев. — Может, он к двери подходил, в глазок тебя увидел и не стал открывать?
— Простите, Борис Михайлович, ваш знакомый случаем не моего возраста, рост средний, волосы темные, коротко постриженные, кожа светлая, загара нет? — спросил Дмитрий, придвинувшись ближе.
— Да, такой, знаешь ли, сноб интеллигентный. — Подседерцев вдруг резко развернулся. — Откуда знаешь?
— Я обошел дом, решил посмотреть, действительно ли в его комнате горит свет. — Дмитрий не отрывал взгляда от напряженного лица Подседерцева. — Свет горит. А на траве человек лежит. Еще теплый.
— Твою мать! — взвыл Ролдугин, врезав кулаком по «баранке».
— Тихо! — Подседерцев вцепился железными пальцами ему в колено. — Тихо.
— Пусти. Больно же, — прошипел Ролдугин.
— А ты не голоси, всех ментов сюда сейчас соберешь! — Подседерцев разжал захват. — Без паники, мужики.
Он толкнул дверцу.
— Куда? — выдохнул Ролдугин.
— На опознание. Дима, ты со мной.
— А я?
— А ты сиди, кури, если хочешь.
Подседерцев, не оглядываясь, пошел через детскую площадку к белеющей на фоне рассветного неба многоэтажке.
Лилит
Лилит перебросила рюкзачок за спину. В него легко уместились комбинезоны и тапочки. Сейчас на ней было легкое платье, на Хане — джинсы и майка.
— Обними меня, — сказала Лилит.
Хан положил руку на ее горячее плечо. Она потерлась щекой о его кисть с остро торчащей косточкой. Легко прикусила мизинец.
— Лилит, пора, — прошептал он. Она оглянулась на белевшую вдалеке высотку. Удовлетворенно усмехнулась, прищурившись, как кошка.
— Пора, — повторил он.
— Нет, — покачала головой Лилит. — Надо выждать. Они будут устанавливать всех, кого видели в районе в час убийства. А мы их перехитрим. Пошли, — прошептала она внезапно охрипшим голосом.
Она ухватила его за ремень, потянула назад, под шатер низких деревьев.
Сбросила с плеч тонкие лямки платья, вцепилась в плечи Хана, глубоко вонзив ногти, и заставила опрокинуться на спину.
Телохранители
Они обогнули угол дома, и Дмитрии потянул Подседерцева за локоть.
— Сюда. — Он первым пошел по узкой асфальтовой тропинке под самыми окнами. С одной стороны — реденькие кустики, с другой — стена дома.
Шагов через двадцать Дмитрий остановился. Прошептал в самое ухо Подседерцеву:
— Я от гаражей на окна смотрел, оттуда его и заметил. Сюда вас привел, чтобы лишний раз вокруг тела не топтать.
Ряды разномастных гаражей и дом разделяла лужайка метров в двадцать, густо поросшая корявыми деревцами.
— Ты что, к нему уже подходил? — Подседерцев тоже перешел на шепот.
— Нет. Обошел и смотрел отсюда. Здесь близко.
Дмитрий раздвинул кусты, достал из нагрудного кармана фонарь-авторучку, направил острый луч в заросли. Подседерцев мимоходом отметил, что выдержка у парня есть, далеко пойдет, если помочь. Присел на корточки и тихо охнул.
Виктор лежал всего в трех шагах. Плашмя, тряпично разбросав неестественно заломленные в локтях руки. Пятки вывернуты наружу почти параллельно земле. Лучик Димкиного фонарика бил точно в неживые помутневшие глаза.
— А почему сказал, что теплый? — Подседерцев поднял голову.
— Смотрите на рот, — раздался сверху шипящий шепот. — И ухо.
Подседерцев присмотрелся. Луч фонарика осветил полуоткрытый рот Виктора. Тонкая черная струйка сползала с наполовину высунутого языка. Луч перескочил на ухо. Из белой раковины пульсирующими ударами выбивался багровый родничок, сбегал через край по ложбинке к шее.
Подседерцев посмотрел на часы. Прошло всего сорок минут после обнаружения трупа, а работа на месте происшествия уже кипела вовсю. Во дворе стояли два милицейских уазика, голося на всю округу истеричными голосами милицейской радиоволны. Невыспавшиеся сержанты зло бряцали автоматами, курили, сплевывали под ноги и достаточно внятно матерились. С балконов свешивались всклокоченные головы любопытных. Разбуженный ни свет ни заря алкоголик попытался было качать права. Во весь голос стал выдавать нелестные отзывы о всем МВД и конкретно о приехавших ментах, особое внимание уделяя их дальней и ближней родне. Глас народа заткнул один из сержантов, он поднял голову, вычислил балкон оратора и многообещающе спросил: «А если по рогам, козел бездуховный?» Слабо упирающегося оратора тут же втащила в комнату мощная рука жены.
Взвизгнув тормозами, во двор вкатила белая «тойота» с наклейками службы новостей на капоте. Хлопнули двери. Телевизионщики, не спеша, подошли к сержантам, пожали им руки, поставили аппаратуру у ног и достали сигареты.
— Уже и воронье слетелось. Только этого нам не хватало! — проворчал Ролдугин. — Борь, ну на кой тебе этот цирк нужен? — обратился он к Подседерцеву.
Тот молчал, равнодушно наблюдая за происходящим вокруг. Машину опять вернули на площадку у супермаркета, отсюда лучше просматривался двор.
