Боец 2. Лихие 90-е - Валерий Гуров
Я уже собрался за водкой мужикам прогуляться и к таксофону, как вспомнил, что хотел посмотреть документы. Толку от них грабителю, как с козла молока, надеюсь, что с документами ничего не стало. Подошел к тумбочке, выдвинул ящик — документы лежали в целостности и сохранности. Вот и хорошо… почти. Обращала внимание торчавшая из паспорта белая нить. Я взял паспорт, полистал, нахмурился. Было от чего — фотография на моем паспорте была затыкана чем-то острым, похоже, иглой. Да с таким усердием — мне на фотке паспортной глаза целиком выскребли и рот, изувечил документ грабитель. «Орудие» лежало на странице с пропиской. На меня смотрела игла, в ушко которой и была вставлена торчавшая нитка. Во как… к бабке не ходи, тут явно какой-то ритуал проводили.
— Мужики, а мужики… — обернулся я к погрязшим в уборке алкашам.
Все мне разом ясно стало. Кто еще занимается черной магией, если не цыгане со своими обрядами вуду и прочей дребеденью оккультной? Вычислили меня, по ходу, и решили вот так оригинально отомстить. Теперь понятно, чего алкаши так странно грабителя описывали — точно цыганская баба ко мне в квартиру залезла, да не признали сразу, замаскировалась. Понятия не имею, какова была цель подобного обряда, может, хотели, перед тем как со мной вопрос по-мужски решить, сделать так, чтобы у меня все там где надо повисло… Однако смеяться над такими вот шуточками мне совсем не хотелось.
Очевидно, что теперь мне гостей ждать. Я хорошо помнил ножи в руках цыган, и те, в отличие от баб, не привыкли вопросы решать с помощью магии. Как они проблемы решают, я запомнил очень хорошо, когда меня самого чуть на рынке вещевом не порешали.
— Чего, Боец? — откликнулся первым Макс, драя пол.
Ну я и озвучил им свое предложение, прежде крепко его обдумав. А предложение вполне конкретное было.
— Слушай сюда, братва, дело есть…
* * *
— Лид, привет, — как можно дружелюбнее сказал я, когда услышал голос девчонки в трубке.
— Сереж… — ответила она, похоже, не ожидав моего звонка. — Ты как?
— Лучше всех, — я хмыкнул, соврав. — Ты как, устроилась? Никто не обижает?
— Мужчины, которых мы тогда с тобой встретили… ну те, которые меня нехорошим словом обозвали…
Я напрягся, стиснув телефонную трубку, уже готовый забыть про все и лететь на улицу Ленина. Но Лида меня успокоила.
— Представляешь, Сереж, они мне в номер цветы принесли, — заверила меня аптекарша. — В качестве извинений.
— Говорили чего?
— Сказали, что если мне будет что-то нужно, то они мне помогут.
Я только теперь спокойно выдохнул. Лида разместилась, устроилась, завтра ее ждал первый рабочий день. Хоть за кого-то голова не болит, с аптекаршей полный порядок.
— Не хочешь в гости заглянуть? — спросила Лида и принялась меня заманивать.
Рассказала про вкусный ужин, что она забрала со стола в номер специально для меня пирожки с повидлом, а еще в «Туристе» делали отличный чай. Я молча слушал, кивал. Мне очень хотелось ответить: «хочу!» и приехать к аптекарше, но я покосился на окна моей съемной квартиры. Там горел свет, хотя мужики уже закончили прибираться, а если ближе подойти — можно услышать музыку из открытого окна. Так надо было…
— Сегодня, к сожалению, не могу, — выдохнул я в динамик против своей воли.
Пока Лида вздыхала, что ей скучно и одиноко, я обратил внимание на подъехавший «Москвич». Оттуда вышло четверо хорошо знакомых мне лиц.
Глава 4
Как говориться, что ни рожа, то Сережа. Вот только рожи у Сереж были все как на подбор цыганские и дюже мне знакомые. На «Москвиче» подвалили те самые утырки, с которыми у меня конфликт случился на вещевом рынке. Даже хмырь, которому я ногу прострелил — и тот здесь нарисовался. Нога у самого перемотана, хромает, но явился не запылился, сука такая. Ну ничего, и вас вылечим… обращайтесь.
Шли цыгане явно по мою душу — по направлению к дому, на окна второго этажа поглядывая, где свет как раз горел и тихая музычка играла. Я за происходящим с выбранной позиции, из будки телефонной наблюдал, обзор отсюда больно замечательный.
Подойдя ближе к дому, цыгане разделились. Трое, включая раненого козла, в подъезд пошли, а один встал у окна. Видимо, решили подстраховаться, на случай если я решу оттуда сигануть.
Ну-ну, стратеги, блин.
Тот, что у окна стоял, не мог не обратить внимания на бессознательную тушу в облаке стойкого перегара. Это Макс, типа, прилег покемарить возле палисадника. Цыган внимательно посмотрел на алкаша, ближе подошел, ногой пнул.
— Слышь, алкаш — вали на х*р отсюда по-хорошему, — выдал цыган.
— М-м… — промычал Макс что-то несвязное.
Я, дождавшись, когда троица ромалов скроется в подъезде, вставил в рот пальцы и свистнул, подавая сигнал.
Началось.
Макс резко ожил, схватил за грудки склонившегося над ним цыгана, пытаясь его завалить на землю. Координация у мужика после выпитого плыла, поэтому получалось так себе.
Цыган встрепенулся, попытался высвободиться, но вышедший из-за угла дома второй алкаш заковылял в сторону борющихся и тюкнул его каким-то дрыном по темечку. Аккуратненько так, чисто чтобы обезвредить, но не убить. У цыгана что-то нечленораздельное изо рта вырвалось от изумления, и он завалился лицом в палисадник, повиснув на заборе в позе страуса — жопой кверху, головой вниз. Поднявшийся Макс, который если и был подшофе, но на ногах вполне крепко стоял, пнул цыгана ногой под зад, и тот окончательно перевалился через забор. Видно его теперь не было, палисадник был изрядно заросший, но для порядка алкаши цыгана еще сверху цветочками прикрыли. Пусть отдыхает. Сами, как вышибалы на входе в ночной клуб, встали у стеночки.
Хорош, мужики — отлично сработали, все как я просил, думал не справятся.
Понятное дело, именно за такой помощью я и обратился к алкашам, смекая, что следом за бабой цыганской мужики придут. Пришлось мужикам еще целых три бутылки водки пообещать, ну ничего — заслужили.
Третий алкаш, поднявшийся со скамейки в беседке, меж тем последовал за троицей ромалов в подъезд. Я, выйдя из телефонной будки, крался следом, жестом показывая Максу, чтобы он шел со мной. Цыган трое, нас тоже — пусть будет для равного счета.
У подъезда мы встретились, внутрь зашли. Алкаши на лицо маски надели по моей просьбе — то есть, футболки свои на голову намотали.
