Максим Шахов - Принцип домино
Улучив момент, Кудинов подтолкнул Серафиму вниз, а потом потащил уже по сплошному настилу куда-то в противоположную сторону. Серафима очень скоро потеряла ориентацию, а Костя и не думал останавливаться. Ощущение было такое, что он попал к себе домой, где мог бы пробраться куда нужно даже в кромешной темноте. Вскоре они поднялись по узкой лестнице, нырнули в дверь и оказались в небольшом помещении с двумя выходами и уходящим наверх трапом.
– Пришли! – вздохнул Костя, опускаясь под стенкой.
Серафима оглянулась и удивилась происшедшей с ним перемене. Он как-то сразу обмяк и посерел. На виске вздулась и пульсировала в бешеном темпе иссиня-черная жилка. Когда Костя оставил автомат, Серафима увидела, что его пальцы дрожат.
В этот момент за стенкой в машинном отделении что-то пронзительно свистнуло и загрохотало. Корпус судна вздрогнул, палуба вдруг накренилась.
– Что это? – вскрикнула Серафима, инстинктивно подаваясь к Кудинову.
– Запустили главный двигатель, – пожал плечами Костя.
Сквозь лязг и грохот Серафима его слов почти не разобрала, но практически сразу успокоилась. Для Кудинова все было ясно и понятно, он даже не поднял головы, и она решила, что ничего страшного не происходит.
Что было по-настоящему страшно, так это то, как выглядел Кудинов. Из серого его лицо очень быстро стало желтым, по лбу одна за другой скатывались капли пота. А потом у него начались позывы к рвоте. Вскочив и отбежав в угол, Костя перегнулся пополам и простоял в такой позе минуты четыре, не меньше.
Самое интересное, что Серафима не испытывала к нему никакого отвращения. Ей просто было жаль его, и все. А еще она очень хотела ему помочь, но не знала как. Тем временем пароход вздрогнул и тронулся с места. Это Серафима поняла сама, без подсказки.
Кудинов в углу вытерся какой-то тряпкой и вернулся. Из желтого его лицо стало мертвенно-бледным, даже смотреть было страшно. Грохот за стенкой в машинном отделении стал не таким оглушительным, и Серафима негромко спросила:
– Отпустило?
– Ага, – кивнул Кудинов. – Возьми автомат, спрячься вон там. Если что, смотаешься туда или туда… ну или наверх. Поняла?
– Поняла. А вы куда?
– По делам, – вздохнул Кудинов, поправляя на поясе ножны тесака.
– Вы убьете их?
– Кого?
– Ну, тех двоих, которые спустились.
– А-а… подождут, – махнул рукой Кудинов. – Сперва надо узнать, сколько их и куда они намылились.
Он двинулся к вертикальному трапу, ведущему наверх, и Серафима вдруг спросила:
– А вы это… ну, морской волк, да?
– Кто? Я? – оглянулся Кудинов.
– Да.
– Скорее морской пес, Серафима. Классная у тебя песня, серьезно. Прячься…
Глава 19
– Бухгалтер! Бухгалтер! – заорал снизу Ваха.
– Что? – перегнулся через борт Бухгалтер.
– Тут че-то непонятно! Спустись, а?
– Салман там?
– Да. Но тебе лучше посмотреть самому.
Матерясь про себя, Бухгалтер спустился по штормтрапу на «Комету». То, что он там увидел, действительно выглядело странно. У трапа под развороченной ходовой рубкой в нелепой позе лежал Салман. Всего несколько мелких осколков задело его по ногам, но он был мертв.
– Как это могло быть? – оглянулся Бухгалтер.
– Ну, он мог кинуться вниз, не удержаться и сломать шею, – негромко проговорил Ваха.
Уверенности в его голосе не чувствовалось. Совсем. Они одновременно подумали об одном и том же и переглянулись.
– Обшарьте все закоулки! Быстро! – крикнул Ваха, высунувшись из рубки.
Пока боевики обыскивали «Комету», Бухгалтер приказал спустить вниз капитана.
– Никаго нэт, – заглянул в рубку один из боевиков.
– Точно?
– Точна.
– Все равно далеко не уплывет, – после паузы процедил сквозь зубы Бухгалтер.
– Ага, – согласно кивнул Ваха. – А можит, мы его пряма в ваде таво…
– Ладно, – сказал Бухгалтер. – Поднимайся наверх, выставь людей, пусть еще раз все прочешут. В общем, чтобы все было как положено. Понял?
– Ага, – кивнул Ваха. – Заадно можна правэрить, каво нэт из экипажа.
– Потом проверим. Сейчас главное – выставь людей. И пусть все время следят за морем.
Антенны обоих радаров угробили гранатометчики. Это сделало «Рассвет» не только немым и глухим, но и слепым. И Бухгалтер теперь сильно нервничал, опасаясь, что какой-нибудь пограничный катер застанет их врасплох.
Спустившегося капитана заставили осмотреть повреждения и спросили, сколько времени займет восстановление «Кометы». Капитан вообще не был уверен, что ее можно восстановить в незаводских условиях и едва не поплатился за это жизнью. В помощь капитану на «Комету» пригнали главного механика и электромеханика.
Под дулами автоматов они пообещали что-нибудь сделать. Речь шла только о том, чтобы восстановить рулевое управление «Кометы», работоспособность дизелей и прекратить утечку топлива. О том, каким образом рулевой будет управлять дизелями, никто не знал. Бухгалтер приказал немедленно приступить к ремонту и поднялся наверх вместе с капитаном.
Он понимал, что восстановить работоспособность «Кометы» в ближайшие часы вряд ли удастся. А это означало, что ему вместе со всеми предстояло умереть за свободу и независимость Ичкерии. Трусом Бухгалтер никогда не был, но тут испугался по-настоящему. Первая часть операции прошла как по нотам. Деньги Лопухина практически уже лежали в кармане. Он почти добился своей цели. Но в этот момент вдруг оказалось, что ему предстоит умереть. Бухгалтер не раз смотрел смерти в лицо, но глупо погибать не собирался.
Ближайшим турецким портом был Самсун. Туда и приказал Бухгалтер немедленно направить «Рассвет». Вахе он сказал, что так нужно из-за поломки «Кометы». В том смысле, что они сделают в море круг и подойдут поближе к берегу.
Об истинном курсе «Рассвета» знали только Бухгалтер и запуганный до смерти капитан. Бухгалтер был уверен, что капитан не проговорится, но все равно расположился рядом с ходовой рубкой, в капитанской каюте.
Отправив Ваху проверить, как идет зачистка «Рассвета», он запер Лопухина в спальне и устало откинулся на кожаном диване. Ситуация кардинально изменилась, и теперь Бухгалтеру срочно нужно было разработать новый план. Ему предстояло ускользнуть от своих и не попасть при этом в лапы чужих.
Любая работа опасна, а работа бандита в особенности. Бухгалтер прекрасно понимал, что балансирует буквально на краю пропасти. И для того, чтобы выжить и стать счастливым обладателем трех миллионов, ему следовало напрячь всю свою волю, проявить настоящие чудеса изворотливости.
Глава 20
Сверху по трапу кто-то спускался. Серафима увидела ноги в пятнистых штанах и тут же отскочила назад. Испугалась она жутко, и сердце еще долго бешено стучало в ее груди, но тревога оказалась напрасной. Сверху спускался Кудинов.
– Ну что там? – тревожно спросила Серафима.
– Нормально, – пожал плечами Костя.
– То есть как нормально?
– Человек двадцать, все с бородами. Пароход подходит к «Комете».
Говоря это, он снял с плеча какую-то сумку и осторожно опустил на палубу.
– Слава богу, не разбил! Теперь порядок!
Достав дрожащими руками из сумки бутылку, Костя сорвал пробку и кивнул Серафиме:
– Будешь?
– Нет, – передернула она плечами. – Может, и вам не надо, а?
– Ерунда, – отмахнулся Костя. – Наоборот.
Припав пересохшими губами к горлышку, он сделал три жадных глотка и облегченно вздохнул.
– Там в сумке бутерброды и вода. Бери.
– Не хочу, – не глядя на Кудинова, сказала Серафима.
– Зря, – пожал плечами Костя.
Сделав еще пару глотков, отставил бутылку и вытащил из сумки бутерброд.
– Эх! Хорошо! Да?
– Ага, – кивнула Серафима. – Вы опять напьетесь и уляжетесь спать, а меня поймают и раз двадцать изнасилуют. А потом убьют.
– Не бойся, – криво усмехнулся Костя. – Это мы их раз двадцать изнасилуем. Можешь мне поверить.
– Если бы вы не пили, я бы поверила. А так…
– Если бы я не выпил, я бы сдох. Или повесился – как в твоей песне. Ты сама их пишешь?
– Да.
– Классно. Серьезно.
– Спасибо. А вы чем занимаетесь?
– Я? – пожал плечами Костя. – Пью.
– Но ведь не всю жизнь вы пили?
– Нет, – покачал головой Кудинов, откидываясь на переборку.
Щеки его наконец начали розоветь, складки на лбу разгладились.
– А чем вы до того занимались?
– Всяким-разным.
– Служили на флоте?
– Точно.
– Кем?
– Неважно. Я подписку давал.
– А все-таки?
– ПДСС.
– Пэ-дэ-чего?
– ПДСС.
– И что это значит?
– Подводные диверсионные силы и средства.
– Значит, вы подводный диверсант?
