Сергей Зверев - Им равных нет
Впрочем, отгородиться от того, что творилось в республике, жителям Осиновского не удавалось. Рядом с селом был развернут госпиталь Министерства по чрезвычайным ситуациям для помощи пострадавшим от недавнего селя – тогда многие дома были сметены. Спасатели и врачи вытащили немало местных жителей с того света, поэтому к военным относились здесь душевно.
В первые дни мятежа нескольких врачей в военной форме пытались захватить гвардейцы, прикатившие на двух джипах. До села они не доехали. Дорогу перегородили два грузовика, вокруг них толпились вооруженные местные жители. Глава администрации вышел вперед, сжимая в руках потертый автомат Калашникова, и предупредительно поднял руку:
– Тормози! Дальше пути нет.
– В село надо. Митинг провести. Забрать пособников антиисламского режима, – объявил вышедший из головного джипа перепоясанный лентами бандит. На боку его болтался «стечкин» в деревянной кобуре – оружие полевых командиров и прочих уважаемых людей.
– Занимайтесь своими делами, – посоветовал глава администрации. – Мы сами разберемся.
– Что делаешь? – возмутился бандит. – Почему так ведешь? Зачем машины поставил? Мешаешь законной власти?
– Законная власть здесь я.
– Ты неверных защищаешь… В то время как наш народ…
– Наш народ здесь, – оборвал пафосную речь глава администрации. – Ни один из твоих абреков в село не войдет…
– Наш Президент Ибрагим Ахмедханов…
– Не Ахмедханов, а я отвечаю за село…
– Ответишь, – с угрозой произнес бандит, обернулся, процедил сквозь зубы ругательство и уселся в джип. Кавалькада развернулась и двинула в сторону Грозного.
История повторилась на следующий день. Только джипов было уже четыре, и их поддерживали два БТРа с наскоро нарисованными на бортах зелеными знаменами Свободной Ичкерии – государственное знамя утвердил вчера высший законодательный орган Ичкерии под радостные вопли на площади и ураганную стрельбу из всех видов оружия.
На этот раз с БТРа спрыгнул уже другой старший – загорелый, больше похожий на араба.
Глава администрации опять вышел вперед:
– Мы уже все сказали. Мы гарантируем лояльность новой власти и порядок. С нами проблем не будет… Уезжайте.
Старший согласно кивнул головой. Махнул рукой. Стоявший за его спиной абрек ловко вскинул автомат Калашникова и одиночным выстрелом в грудь аккуратненько свалил главу администрации.
Секунда оторопи. Потом отчаянный женский визг. И крики. Селяне, толпящиеся около перекрывавших дорогу грузовиков, вскинули оружие. На пришельцев уставились десятки стволов. Не хватало одного шального выстрела, чтобы началась кровавая баня.
БТР развернул башню и дал очередь из КПВТ поверх голов, зацепив верхушку стоящей рядом мечети – брызнули осколки красных кирпичей…
– Сложить оружие!!! – заорал в мегафон худосочный, со злым лицом закоренелого уголовника, моджахед в камуфляже, сидящий на броне.
Еще пара предупредительных очередей из пулемета. Селян разоружили – сопротивляться было бессмысленно. В это время еще одна колонна перегородила выезд из села с другой стороны. Вскоре в селе последовала зачистка.
Бандиты оцепили медицинский пункт Министерства по чрезвычайным ситуациям, где лежали раненые и работали врачи. Часть персонала успела разбежаться. Медсестру, уже не молодую, под радостный гогот одуревших от крови абреков изнасиловали и расстреляли прямо около операционной. Врача подполковника МЧС со словами «кагэбэщник» уложили на пыльный асфальт и вогнали в него два магазина – расстреливали, как мишень, опять под жизнерадостный смех. Бандиты были счастливы. Они знали, что могут делать все. Они пили вседозволенность, как самогон – залпом, не зная меры…
Запылали два дома, где проживали русские семьи. Тут же, у забора, было расстреляно несколько человек, среди них – брат главы администрации, учитель и русский ветеринар. Еще с десяток человек угнали в неизвестном направлении. Карательная операция в лучших традициях эсэсовцев была проведена быстро и беспощадно. Моджахеды укатили под ненавидящие взгляды, оставив за своей спиной множество кровников.
Маховик насилия был запущен и раскручивался с каждым днем все сильнее. В Ичкерии начиналась резня. Слетали все тормоза: законы России не действовали, адат – древний уклад горцев – тоже летел к чертям. Одуревшие от крови абреки уже готовы были класть пачками и своих, и чужих. По республике метались мобильные карательные отряды. Их жертвами были все пророссийски настроенные представители недавней государственной власти и обычные граждане, не испытывающие энтузиазма от грядущего величия нового исламского государства. Несчастных расстреливали, избивали до смерти, сжигали в домах, иногда вместе с семьями. Или арестовывали. Из изоляторов временного содержания в органах внутренних дел были торжественно отпущены все задержанные, часть из них изъявила горячее желание влиться в ряды борцов за независимость. На место отпущенных грабителей и убийц сели те, кого подозревали в связях с «оккупантами». На всех камер не хватало, изоляторы были переполнены. Пришлось создать два фильтрационных пункта, куда сгоняли «врагов Свободной Ичкерии», их родственников, а также тех, кто просто не вовремя попался на глаза. Небольшие концлагеря местного значения организовали в горах, в кошарах. У каждой более-менее многочисленной банды, которых, как по мановению волшебной палочки, возникло огромное количество, был свой «зиндан» – так в мусульманском мире называют тюрьмы…
В это время по Москве катился черный представительский «Мерседес», за которым следовали два бронированных джипа с охраной и черный «БМВ». Впереди с трудом разгонял поток машин милицейский «Форд» с надписью «ГАИ». Кавалькада двигалась от Ясенева, где располагалась штаб-квартира внешней разведки России, в центр города. Председатель Совбеза и директор Агентства Федеральной безопасности возвращались со встречи с директором Федеральной разведывательной службы России, посвященной положению на Кавказе. При этом Кутасов пересел из своего «БМВ» в «Мерседес» начальника АФБ.
Они комфортабельно расположились на заднем мягком кожаном сиденье в просторном салоне, перегороженном прозрачной перегородкой, не позволявшей водителю слышать разговоры важных пассажиров. Перед ними горел экран небольшого жидкокристаллического телевизора, по которому шли последние видеозаписи, где руководитель нового исламского государства Ибрагим Ахмедханов распинался на площади перед своими будущими избирателями, увешанными оружием, о целях освободительной борьбы. Речь его текла гладко, в основном он пользовался русским языком, то есть языком оккупантов, но это возражений у собравшегося электората не вызывало.
– Ну ты посмотри, каков гусь! И ведь не запнется ни на секунду, – покачал головой Кутасов.
– Пустышка, – бросил Председатель Совбеза.
– Пустышка не пустышка. А развернулся-то как.
– Я его, мерзавца, хорошо знаю. Вряд ли наши заморские друзья сделали бы ставку на него. Он слаб… Это ширма. Кто-то из его окружения в этом театре марионеток за ниточки дергает.
– И как считаешь: кто?
– Есть несколько кандидатур… Вообще-то, об этом должен спрашивать у тебя я, друг мой. Кто из нас руководитель самой мощной в стране спецслужбы?
– Кукловода мы вычислим, – заверил директор АФБ. – А дальше? Знаешь же, что такая информация ничего не значит, если не подкреплена готовностью к силовым решениям. Ситуация усугубляется с каждым днем. И никаких политических решений не принимается.
– Да, теряем время.
– Это не самое страшное, – сказал директор АФБ.
– А что самое страшное? – скептически спросил начальник Совбеза, продолжая глядеть на экран.
– То, что мы можем потерять все…
Глава 8
Сегодня здесь, а завтра там,Вступает в бойПривычно круто.Когда с брони, когда с бортаДесантно-штурмовая группа…
Эту песню то ли напевал, то ли нашептывал Бизон, барабаня пальцами по колену. Шум авиационных двигателей заглушал его слова…
Глубокая заброска… Для командира группы Ника это была незнамо какая по счету боевая операция. Как всегда в предчувствии боевой работы, он преображался, в глазах загорался азартный блеск. Акула был угрюм и циничен. Губы Цыгана кривила ироническая усмешка. Фауст о чем-то сосредоточенно думал, но его мысли витали далеко от задания. За долгие годы боевой работы он научился быть психологически готовым к любой ситуации и привык не волноваться ни по какому поводу. По уровню непробиваемости с ним не мог сравниться никто, его нервная система по крепости уступала лишь его аппетиту…
Бизон впал в подобие ступора и только напевал себе под нос слова из бесчисленных песен, живущих в его памяти. За внешним спокойствием он скрывал огромное нервное напряжение. В такой переделке ему еще бывать не приходилось. Работа в зеленке в Ичкерии и боевые операции на границе с Грузией, выявление и отработка баз и схронов боевиков ни в какое сравнение не шли с предстоящей задачей…
