Эльмира Нетесова - Женская месть
— А дети?
— Они имеются. Только в других городах живут. При ней никого нет. Но она не бедует. Дети помогают каждый месяц, деньги ей высылают, письма пишут, в отпуск приезжают ненадолго. Василинка с ними не мается.
— А мужик где?
— Сущий кобель! Как пожар случился, он разом всех бросил и умотался к другой. Давно бросил и не появлялся с тех пор. Баба сама на ноги встала, уже без него. Заново дом подняла. Кирпичный поставила. Даже больше и лучше прежнего. Железной крышей накрыла, забор каменный поставила из блоков, железную дверь…
— Ого! Круто!
— Еще бы! Дети помогли. Сама бы не одолела, не справилась бы.
— Она работает? — поинтересовался Захарий.
— Конечно. Как нынче без того?
— А где «пашет»?
— В налоговой. Но не простая, в начальстве. Ее часто на машине привозят с работы.
— А я ей зачем?
— Ну, ты прикольный, Захар! Или не знаешь, зачем бабе мужик нужен? Иль тебе на пальцах объяснить? Она живой человек, как и все мы.
— А чего на работе не нашла подходящего мужика, я зачем?
— То ей одной известно. Сердцу не прикажешь. Оно само выбирает.
— Откуда знаешь, что меня приглядела?
— Сама сказала. За молоком ко мне ходит уже какой год. Так вот и разговорились. Узнала про ее страдание.
— Откуда она меня знает? Где видела?
— Она все годы у тебя обувь ремонтировала, еще когда в мастерской работал. С девчонок к тебе прибегала. Но ты вниманья не обращал никогда. Не взглянул ни разу, не спросил имя.
— А как же полюбила? Иль придумала меня?
— Да кто ж знает? Бабье сердце сплошные потемки. В нем самой не разобраться и ничего не понять. Заблудиться не мудро.
— Чего она хочет?
— Во, чудак, знамо дело, свидеться с тобой!
— Так пусть приходит, познакомимся!
— Не-ет, она женщина совестливая. Не может прибежать сучонкой, себя не уронит. Ее в городе не просто знают, а и уважают.
— Ну, а я как к ней припрусь?
— Вот это ты думай. Я тебя ни за руку, ни за хрен к ней не поволоку. Сами разбирайтесь. Ты спросил, я рассказала. Дальше не мое дело.
— А другой бабы в запасе нет?
— Тебе двух мало?
— Эти не то, — сморщился Захарий.
— Есть еще. Но та пусть дозреет.
— Она кто? Я ее знаю?
— Еще бы! Да только заковык и заморочек полно. Потому, сама себе признаться боится.
— Ну и дела! Целых три бабы! А я все в девках хожу, нецелованый и необогретый как барбос. Разве не обидно? В бане спину потереть некому. Ночью в холодной постели сплю. А три бабы страдают. Не-ет, это непорядок!
— К Василине иль Акулине, хоть сегодня скачи. Авось сладится!
— А может третья моя! Ну, зачем мне баба гордячка, какую весь город знает и уважает. Мне поскромнее бы! Да и мужик от нее, наверное, не с добра слинял, да ни разу за все годы не появился даже к детям. Тут уж не просто кобель. Небось, достала до самых печенок. Я тоже от своих ушел. Выходит, тоже козел?
— Он в лихую минуту бросил и к другой бабе пристроился. Ты ж сам живешь!
— Ладно, уговорила! Подожду, пока третья дозреет. Авось, моею станет, — рассмеялся человек, оглядев женщину хитровато и, подморгнув ей озорно, спросил:
— Ну, а мужиков моих кто присмотрел?
— Татьяна и Нина. Но те пусть сами разбираются. Я их не знаю, вижу редко и почти не разговариваю. А бабы допекают расспросами. Мне им ответить нечего. Ну, что про Толика знаю, если он с головой под машинами торчит. Только непотребное наруже. Либо задница, или от пояса до сапог. Как его разглядеть успели? Весь в мазуте, в грязи, в бензине, на него глянуть жуть. Он и не разговаривает. Целыми днями в машинах ковыряется. А в доме хозяин нужен. Да и бабе ласковый человек, а ни этот, какого в корыте до ночи не отмоешь. Пока его в порядок приведешь, Толяну снова на работу пора.
— Зато он зарабатывает классно!
— Ой, Захар! Не в деньгах счастье. Мужика за другое любят. А если он кроме машин ничего не видит, какой с него толк? Не-ет, я такого никогда не полюбила б. Лежит в паскудном виде под машиной, целуйте его во все доступные места. На хрена такой хозяин сдался. С ним даже не побрешешься.
Захарий расхохотался:
— Так это здорово. За всю жизнь ни одной ругачки!
— Чего тут хорошего? Сплошная скукотища! Это ж что за жизнь, что ни разу не погавкаться, друг другу не ввалить. Не-ет, я такой тоски не выдержала б!
— А как потом в одну постель ложиться? Ты что, офонарела? Ведь это грех — бить бабу!
— Во, даешь, Захар! Чем сильней лупит, тем круче любит. А ночью в постели мирятся. А как, знамо дело! Так завсегда водилось. Мне еще бабки говорили, если мужик не колотит, значит, не любит.
— Я Валентину за всю жизнь пальцем не трогал.
— Ну и дурак! Ей надо было мозги вправлять на место. Было за что! Всем вламывают. И она не особая!
— Кто ж Илью присмотрел? Иль обошли его наши бабы вниманьем? — решил Захар оборвать неприятную тему.
— Сорокина Ольга по нем страдает. А еще Люба Токарева. Часто его видели. В магазине с ним разговаривали. В одном автобусе на работу с ним ездят. Любка однажды на коленях у него всю дорогу ехала. Народу было много. Ну, просто битком. Он и предложил ей сесть к нему на колени. Баба не растерялась. Так вот и доехали. Под конец познакомились. Он даже свиданку ей назначил. Но Любка не смогла придти. На работе что-то помешало. Уж и не знаю, пришел ли в тот день Илья. Но, кажется, тоже вернулся поздно. Не состоялась встреча.
— Илюшка, коли захочет, увидит, найдет ее.
— Я его не знаю. Мельком видела. А Любка, покуда на коленях сидела, успела рассмотреть. Шустрый человек. С ним наедине встречаться опасно. По дороге доказал ей, что мужик он горячий. Покрутилась она у него на коленях. Портсигар всю дорогу ей мешал. Уж он краснел за него. Ну, что делать, все мы живые люди. А Любка все мечтает снова к нему на колени попасть. И хвалит его горячие руки.
— Кому что, — усмехнулся Захар.
— А Илья работает где-нибудь?
— Конечно. Как без дела жить. Всякий мужик сам себя кормить должен! — встал навстречу мужику, новому клиенту.
Анна ушла на кухню, начала готовить ужин мужикам и не заметила, как ушел клиент.
Захарий радовался заказу. Это уже удача. Человек попросил сапожника сшить ботинки. На его ногу в магазине не подобрать. Только по индивидуальным заказам ему шили. Но не каждому доверишь. Этот человек не впервой обращался к Захару, а тут после сокращения, потерял сапожника. Хорошо, что в мастерской адрес дали, вот и разыскал. Как к близкому другу обрадовался.
Захар нашел нужные колодки, подготовил их, взялся чертить кожу. Он не спешил, внимательно вымерял, чертил карандашом будущую заготовку, и только собрался разрезать, в двери постучали.
— Войдите! — громко предложил человек, и выронил ножницы. На пороге стояла Валентина.
— Мне можно войти? — спросила ехидно ухмыляясь.
— Тебе что надо? Ну, уж коль приехала, входи, — растерялся мужик и, досадуя, отложил работу.
Из кухни высунулась любопытная Анна. Увидев Валентину, коротко, сухо поздоровалась и снова исчезла на кухне.
— Это твоя новая жена? — поджала насмешливо губы гостья.
— Тебе какое дело? — грубо оборвал человек и спросил:
— Чего притащилась?
— А ты почему хамишь? Я тебе повод не дала, не оскорбила. Пришла по делу. Считаю, что прежде чем обзаводиться новой семьей, любой порядочный человек просто обязан утрясти все отношения с прежней семьей. И уж тогда связывать себя новым браком. Разве я не права?
— Ты мне свои условия не навязывай. Хватит! Накомандовалась. Здесь я хозяин! Дошло иль нет? Сам могу выпереть кого угодно. И не кривляйся тут, как катях на лопате. Сказывай, чего надо, зачем возникла? Хоть и сам знаю, будешь деньги клянчить, вымогать из меня! — смотрел на Валентину свирепо.
— Захар! Да ты, как вижу, совсем здесь озверел! Сказалось влияние окраины. Весь человеческий интеллект утратил. Мы с тобой почти сорок лет прожили вместе, ты никогда не был таким, как теперь, туземцем. С тобою рядом сидеть небезопасно. Того гляди набросишься и съешь…
— Говном не питаюсь! — рявкнул резко.
— Захарий, хватит грубить. Я пришла не ссориться, а поговорить с тобою о нашей семье.
— У меня нет с тобою семьи!
— Но она была и есть, куда от нас денешься?
— Заткнись! Я слышать о вас не хочу!
— Успокойся! Нельзя так себя вести. Ведь мы люди, случается, все устаем, ругаемся, срываемся друг на друга, потом опять миримся, прощаем и живем снова, как ни в чем не бывало.
— Хватит меня уламывать. Говори, зачем возникла и проваливай. Некогда с тобой трепаться.
— Захар, мы так давно не виделись. Я соскучилась. Но не успела порог перешагнуть, как ты уже гонишь. Разве это корректно?
— Иди в задницу! Знаю тебя прохвостку! Тебе я никогда не был нужен. Только деньги интересовали.
— Да сколько ты получал, что так гоношишься? Я чаевых имела вдесятеро больше и все ложила на семью без хвастовства и попреков. А ты что себе позволяешь? Распустил перья как индюк. Ведь я тоже работала и ни одного дня не сидела на твоей шее. Если ты приносил деньги, они шли на семью. Ты это прекрасно знаешь, и нечего меня унижать.
