Евгений Сухов - Я — вор в законе: Мафия и власть
— Не бей, — простонал Потрох, — я сдаюсь…
Не обращая внимания на слова, Сержант еще дважды отоварил пришельца по почкам и пинком заставил его распластаться на дощатом полу, быстро обыскал и вытащил из-под куртки пистолет и нож. Такую же процедуру он произвел с Трубой и Хламом. Затем на валявшихся на полу «гостей» вновь посыпались пинки. Помахав изъятым у Потроха пистолетом, Сержант рявкнул:
— Подъем, засранцы!
Поверженные засранцы тяжело заворочались и с кряхтеньем поднялись. Корчась отболи, Труба с усилием сфокусировал взгляд на лице Сержанта и с ненавистью прошипел:
— Ты что делаешь, козел? Я же тебя посажу!
— Пока что я тебя положил, — хладнокровно возразил Сержант. — Ксиву свою фальшивую можешь себе в жопу затолкать — меня на такой херне не проведешь. Короче, шагай вперед и помалкивай, а то еще схлопочешь.
Высокомерие врага до глубины души возмущало братков, привыкших быть всегда хозяевами положения. Однако сопротивляться они не могли — Потрох еле шел, согнувшись от боли в сломанных ребрах, Хлам никак не мог остановить кровь, лившуюся из расплющенного носа, а у Трубы кружилась голова и к горлу подкатывала тошнота. «У него тут все схвачено», — со страхом подумал Труба, видя, как приветствуют пожилого Сержанта попадающиеся навстречу охранники. Когда процессия подошла к зловещим воротам участка номер семь, на котором располагался особняк Варяга, Труба остановился и заявил:
— Не, мужик, я туда не пойду!
— А куда же ты хочешь, родной? — ласково полюбопытствовал Сержант. — Домой к маме?
— В ментуру лучше, только не туда, — жалобно ответил Труба, сам понимая, что мелет ерунду. Сержант искренне рассмеялся, и по его знаку стальное полотнище ворот поползло в сторону, открывая величественный фасад особняка, тщательно подметенную брусчатку двора и застывших угрюмых молодцов в камуфляжной форме и с автоматами наизготовку. Труба вновь умоляюще заскулил, но Сержант, не слушая, толкнул его в спину со словами:
— Иди, не бойся, никто тебя не тронет. Шеф у нас добрый!
Варяг и впрямь попросил Сержанта, взявшего на себя охрану особняка, по возможности избегать кровопролития. Оговорку Варяга — «по возможности» — Сержант понял в удобном для себя смысле и решил: если эти козлы будут выпендриваться, втихаря пристрелить всех троих в подвале, а потом вывезти покойников с мусором…
* * *Бойцам, получившим по телефону приказ Репы отправиться на сбор дани, повезло еще меньше, чем Трубе и его друзьям. После звонка они дисциплинированно собрались, позвонили на пульт милицейской охранной сигнализации (в квартире оставалось немало ценных вещей, и пацаны опасались взлома), тщательно заперли стальную дверь, спустились во двор, уселись в красную «тойоту» и покатили к центру. Их было пятеро, возглавлял группу румяный, цветущего вида верзила по кличке Гнилой. Конечно, братки не знали, что Колян сдал их адрес отставному полковнику Чижевскому и квартира взята под наблюдение.
Наблюдатель в доме напротив оторвался от окуляров телескопа, взял рацию и отдал короткий приказ. Из его окна было видно, как из соседнего двора выехала неприметная бежевая «шестерка» и уверенно повела красную «тойоту».
До антикварного магазина доехали без приключений. Бойцы через подворотню въехали во двор, оставили там тачку, вышли из подворотни и гуськом просочились в магазин. С одинаковыми стрижками «под ноль», с одинаковыми бычьими шеями, в почти одинаковой одежде, они производили довольно странное впечатление.
— Как будто в форме, — выразил общее мнение широкоплечий седой мужчина лет сорока, сидевший за рулем «шестерки», припаркованной на противоположной стороне улицы. Два пассажира невнятным угуканьем подтвердили верность наблюдения. Обоим было на вид от сорока до пятидесяти лет: седина, выцветшие глаза, иссеченные морщинами лица старили их, но широкие плечи и подтянутые фигуры, наоборот, молодили. Все трое раньше были военными разведчиками, успели послужить и в диверсионных отрядах, и в заграничных резидентурах ГРУ и вышли в отставку по различным причинам: водителя, майора Сергея Абрамова, уволили за пьянство; майора Ивана Лебедева — по состоянию здоровья: в Чечне он, не разобравшись, расстрелял из пулемета деревенский дом, в котором прятались мирные жители, и свидетелем этого инцидента стал, как на грех, некий западный журналист. Капитан Фарад Усманов рапорт об увольнении подал добровольно, озверев от, как он выражался, «этого бардака». С Чижевским Абрамов когда-то познакомился в военном госпитале, где залечивал полученное в Афганистане ранение. С тех пор они периодически перезванивались. Отставные разведчики-«грушники» не торопились устраиваться на работу в коммерческие структуры, поскольку современные российские коммерсанты вызывали у них брезгливость. Однако когда Чижевский сообщил Абрамову, что работает на человека, фактически возглавляющего концерн «Госснабвооружение», бывший боец невидимого фронта задумался. Название «Госснабвооружение» звучало как-то очень солидно, а старый служака испытывал ностальгию по солидной государственной службе. Чижевский в свою очередь испытывал острую нужду в настоящих мастерах тайной войны. Надо сказать, что Чижевский ставил «грушников» гораздо выше «комитетчиков», хотя сам принадлежал именно к последним — в этом проявлялось его профессиональное беспристрастие. В конце концов он привлек на службу Абрамова и двух его приятелей, — правда, не подписывая никаких трудовых договоров. Отставные офицеры работали напрямую с Чижевским, выполняя только его распоряжения. Он заключил со своими новыми подчиненными джентльменское соглашение: в круг их обязанностей входит только то, что связано с официальной деятельностью концерна.
— Может, твой шеф и ворует у страны деньги — бог ему судья, — сказал Абрамов, имея в виду Варяга. — Но возить за рубеж чемоданы с ворованными баксами мы не собираемся.
— И голых девок ему в сауну подвозить — тоже не по нашей части, — добавил Лебедев.
— Ладно, мужики, договорились, — кивнул Чижевский. — У нас сейчас есть и потруднее дела. Кто-то копает под нашего шефа. По-моему, идет подготовка акции по его устранению…
Получив согласие бывших военных разведчиков, Чижевский вздохнул с облегчением — наконец-то в его подчинении появились люди, на которых он мог вполне полагаться. Когда Колян назвал адреса, по которым проживали его люди, Чижевский решил брать сибирских гастролеров прямо на квартирах. До начала операции за квартирами было установлено наблюдение. Чижевский ввел в действие запасной план, согласно которому специальная группа захвата должна была выследить бойцов Коляна и обезвредить их прямо на той точке, куда они приедут. Чижевский благодарил судьбу за то, что на дело выехала группа как раз из той квартиры, которую «пасли» бывшие военные разведчики. Теперь он мог не сомневаться в том, что все будет сделано как надо.
Коляновы бойцы подъехали к антикварному магазину, как и положено, к моменту закрытия. У входа стояла красная БМВ — явно не первой свежести. Когда бойцы скрылись внутри, Фарид Усманов вылез из «шестерки» и пошел через подворотню во двор, чтобы установить, имеется ли в магазине второй выход. Тем временем его товарищи следили из машины затем, как выходят из магазина запоздалые покупатели. Затем после некоторого перерыва магазин стали покидать и сотрудники. Абрамов сделал из этого логичный вывод:
— Должно быть, нет заднего хода.
Вернувшийся Усманов его вывод подтвердил и добавил:
— На всех окнах, которые выходят во двор, мощные решетки, так что через окна во двор выскочить нельзя. Кроме того, в подвале под магазином расположено что- то вроде мастерской. Окна мастерской зарешечены.
— Понятно, — кивнул Абрамов, — мастерская для того, чтобы готовить товар к продаже: подчистить, подкрасить, подреставрировать, картину в рамку вставить… В мастерской заметил кого-нибудь?
— Не заметил, — покачал головой Усманов. — Горит лампочка сигнализации.
— Значит, никого, — сказал Абрамов. — Мастера, видимо, уже ушли. Ну что, нам пора, а то они получат бабки и уйдут. Не на улице же их вязать. Лебедев, давай!
Лебедев молча кивнул, взял кейс, протянутый ему Усмановым, выбрался из «шестерки» и зашагал к магазину.
Он на глазах утратил военную выправку, ссутулился и в своей дешевенькой синтетической курточке стал походить на обычного представителя советской трудовой интеллигенции.
В дверях Лебедева встретили двое плечистых громил в кожаных куртках.
— Тебе чего? — спросили они. — Уже закрыто.
— Я знаю, знаю, — закивал Лебедев. — Мне надо деньги сдать…
— Деньги — это хорошо, — глубокомысленно произнес один из бойцов, улыбаясь. — Давай их сюда.
— Э, нет, молодые люди, — захихикал Лебедев, — извините, но я порядок знаю. Деньги вручу только директору. Она на месте?
