Сирийский марафон. Предтеча. Последний довод королей - Григорий Григорьевич Федорец

Григорий Федорец

Сирийский марафон. Предтеча. Последний довод королей

Ultima ratio regum

Офицерам военной разведки России посвящается.

Глава 1. «Раз он в море закинул невод …»

А, Терентьев не обманул. ФСО выделила пусть не коттедж в мажорском понимании, но двухэтажный дом. Упакованный и нафаршированный по последнему слову бытовой техники. Причём, импортной. А, вот спецтехника в пропорции fifty-fifty. На метеостанции, что оккупировала сопку аккурат напротив Роза Хутор, таких домиков аж три имелось. По прикидкам Кайды, синоптики среди проживающих если и были, то явно с погонами. А, кто сказал, что у силовиков нет метео?

Штука в том, что служба на горнолыжном курорте таковым не оказалась. Дежурства в три сменные пары. Для понимающего о многом говорит. Рутина, но выматывает. Один раз боевой выход случился. С аэростата (а, их по околотку подняли, словно на майскую демонстрацию) оптические датчики засекли движение. Причем в ночную пору. Хорошая штука, эти воздушные шары. Цепляй контейнера с всякой инженерией. Железо в небесах стынет, а операторы в теплом «кунге» кончик холят, да чай-кофе гоняют. Одна забота — не проворонь, когда аппаратура тревогу забьет. Заурчат компьютеры и умные программы запустят, а те выдадут на-гора результат-приговор. Выдали. Два гомо сапиенс перемещаются ровно тем же маршрутом, что давешняя ДРГ. Алярм, понятное дело. Ми-8АМТШ под парами чуть-ли не за углом. Вертолетная площадка не случайным образом не далече. Вон, отсюда видно. Тревожная группа в полной боевой десантный отсек «Терминатора» обжила моментально. В спецназе задерживается народ практичный и время ценящий. Геликоптер, динозавром в стародавнешние времена, мчит среди ночных гор. Еремеев, нацепив ПНВ поверх шлема в открытом проеме турель с «Печенегом» караулит. Остальные в некой прострации: толи дремлют, толи медитируют. В иллюминаторы не таращатся. А, смысл? За стеклом тьма, как у афроамериканца в … Двигатели аксакалом на одной ноте тянут, да в десантном отсеке стальной пол по мелкому трусит.

Ми «восьмой» замедляет ход и зависает в полутора метрах над землей, высвечивая круг проблесковым маячком. Бойцы в оба проема выскакивают в ночь, разбегаясь веером на две дюжины шагов. Геликоптер вспархивает и, насекая ломтями морозный воздух, растворяется в небесах. Чисто ангел. Притихшая было тишина с оглядкой, потом и по-хозяйски оккупирует точку высадки. А, округа давным-давно в её власти.

Дальше экшен по-голливудски: марш-бросок в точку рандеву, засада, молниеносный захват, экспресс-допрос. В сухом остатке — два перепуганных туриста-экстремала мордой в снегу и риторический вопрос старшего лейтенанта Еремеева:

— Неужто вам покой не по карману?

Обошлось и слава Богу!

Капитан посиживал на ультрамодной скамейке (удобной, спасу нет) и, жмурясь на солнце, курил. Думы он выпихнул на периферию, пусть их. Лавочка стояла на четырех никелированных ногах строго напротив входа в их обитель псевдо синоптиков и, если перефразировать классический вариант фэнтези, то к лесу передом. Спецовка от «Олимпстроя» его белой вороной не выставляла. Тут подобных индивидуумов … Олимпиада вовсю бурлила и фонтанировала, что перегретая бормотуха после интенсивного встряхивания, а олимпстроевцы в немалом количестве ещё латали-переделывали многочисленные объекты. Так, что обличье для легенды весьма жизненное. Идет себе строитель по казенно-корпоративной надобности, значит так надо. Взглядов-вопросов ни у кого не вызывает. Рутина. Помимо благости от погоды зримо виделся и некий финал работы. На данном отрезки, ежу понятно. Вчера Верховный посетил здешние палестины. Туристам ручкой помахал, на лыжах скатился. Не в гордом одиночестве (офицеры ФСО считай элемент интерьера), а в компании с ровней. Александр Григорьевич — персона при всей многогранности на одной ступеньки соседствует. Факт из разряда медицинских.

Что спецслужбы на ушах стояли, так то пустая фраза. Шуршали, что мышь под метлой. Тихо, но с результатом. Картинка в стиле пастораль. Катаются себе двое мужиков старше среднего. Народ вокруг праздный. Снег сверкает по причине белоснежности. Подъемники в поте лица отстукивают километры троса. Сосны-ёлки по ранжиру зеленеют на склонах. Благодать. А, то что полторы сотни спецов, звеня нервами на манер высоковольтных проводов, чуть ли не в каждой подворотне шкеряться, да на сопках гнездятся, так то проза службы. Задача увековечена в песне, чтобы «жила бы страна родная».

Ну, а, страна живет-поживает и весьма, и весьма, — мысли текли на манер бабушкиного киселя. Клюквенного, что ли. Кайда вполне интеллигентно притушил окурок о кромку урны, явной родственницы скамейки. Многообещающе очесал макушку, запустив под вязанную шапочку всю пятерню и хмыкнул вслух:

— Парадокс, но мы здесь не чужие на празднике жизни.

— Так понимаю, командир, творческой командировочке абздец наступает? — верхняя часть туловища Носорога возникла в распахнутой створке окна на втором этаже. — Барахлишко пакуем или …?

— Не торопися, — зевнул Александр и раскинул руки в могучем потяге. — Зарыть томагавк по самую… команды не было.

— Но, зачехлить-то, а?

— Зачехлить, говоришь …, — задумчиво подвигал носом вправо-влево капитан. Мобильник за пазухой встрепенулся, что пугливая птаха от подозрительного шороха вблизи. Он достал телефон и, увидев на мониторе знакомый номер, поднял на манер восклицательного знака указательный палец. — На связи, Константин Петрович!

— Ну, поздравляю именинники, — голос полковника звучал по обычаю бодро, но с явным оттенком озабоченности. — Как там у вас ничего? Не надоело в горах прохлаждаться?

— Если к теплому морю отправите, не откажусь, — Кайда дернул губы в слабой улыбке.

— Считай, уговорил. Шабаш вашей кавказской житухе. Завтра на зорьке омнибус подадут. По приезду жду на чай. Всех.

— Понял, Константин Петрович, — кивнул невидимому собеседнику Кайда. — Пошел вещи собирать, да с хозяевами прощаться.

— Вещи — это правильно. А, вот с прощанием … Не стоит. Мы, чай, джентльмены, ёксель-моксель. Стало быть, традиции менять не резон.

— По-английски значит. Не в первой.

Шкодливый ветер то и дело протискивался за пазуху, а порой, потеряв всякий стыд, задирал штанину до неприличия. К утру подморозило и редкие лужи сверкали не хуже богемского хрусталя. Чего хотите, февраль хоть и катился к закату, и Крым кругом, но зима ещё таилась в глухих подворотнях, тишком выползая рассветной порой. Пирамидальные тополя без листвы смотрелись кухонными ёршиками после бурного Рождества.

— Процессия шагает, — скучно объявил динамик стереосистемы голосом Хоттабыча. Кайда, прижав кнопку передачи встроенного в панель