Обретенная - Сергей Александрович Плотников

Обретенная

Пролог

Пролог.

Интерлюдия. Натана рем Пау.

Планета Корн, окрестности города Сард, поместье рода рем Даж.

Натана в последний раз провела мокрыми ладонями по лицу и, вздохнув, коротким властным движением перекрыла воду. Подняла взгляд и внимательно присмотрелась к своему отражению в зеркале — словно не видела его каждый день. Видела, и по много раз на дню: женщина должна следить за своей внешностью тщательно и постоянно. Однако сейчас урождённую рем Пау не устраивала обычная связка видеосенсоры-терминал или по той же схеме выводимое изображение на любой свободный участок стены: только честное стекло и серебро. Жители других государств (из тех, что в курсе, конечно) часто считают аристократов и повторяющих привычки за ними неодаренных граждан империи кончеными снобами за любовь к статическим «настоящим» вещам вроде окон, оптических зеркал, украшений, вид и форму которых нельзя поменять после того, как она надоест. И никак им не объяснить, что даже самое правдоподобное изображение окна, демонстрирующее луг или лес, не сможет передать ощущения луга или леса за настоящим окном. Псионик видит суть вещей — это одновременно и бесценный дар и сущее проклятье, если оказаться не в то время не в том месте, потому многие её соотечественники, особенно долгоживущие, просто виртуозно развивают умение не замечать то, что им не нравится, или мгновенно вычёркивать такое из памяти, стоит событию завершиться. Она, Натана рем Пау, всегда смотрела на таких вот особ презрительно — вот как можно настолько предавать свою суть, возвращаться на уровень обделённых даром, обманывая самих себя по сути теми же фальшивыми картинками, только совершенно самостоятельно? Но произошедшее сегодня тремя часами ранее… о да, на несколько секунд она почувствовала то же самое. Просто отвернуться и уйти. Забыть. Забыть, как страшный сон, приснившийся в детстве! Но, разумеется, она не поддалась своей слабости. Любые проблемы надо встречать лицом к лицу: ей, дочери древнего рода, не пристало сбегать от трудностей. Но и лбом стены прошибать — тоже не пристало. Род Пау, род учёных и политиков, занял своё место подле трона Императора за умение собирать информацию, а потом, в нужный момент, превращать её в оружие. Оружие для Империи или для себя — это уже детали… и сейчас она поступит так же. В конце концов — она же часть рода, официально…

Женщина ещё раз всмотрелась в своё отражение: серые глаза, тонкие черты лица, длинные, как она всегда в детстве хотела, светло-русые волосы, среди которых затерялась одинокая синяя прядка: резервист флота в ранге капитана корабля. Тоже детская мечта: сидеть в центре боевой рубки и движением рук и мыслей в одиночку управлять многотысячетонным вестником смерти, сметать врагов! Возможно, именно эту мечту она пыталась осуществить, когда решилась войти в состав ушедшей в сверхдальний поход экспедиции. Далеко за границами существующего Ареала распространения Человечества экспедиция что-то нашла… или её что-то нашло. Что-то, из-за чего немногие вернувшиеся вынуждены были отдать свою память о растянувшемся на нерасчётные двадцать лет походе. Им, официально уже мёртвым, предложили выбор: или изоляция на неопределенный срок, или… Натана помнила тот день, когда пришла в себя в медицинской лаборатории рода, помнила, что добровольно пошла на процедуру изъятия воспоминаний, зная, что придётся расстаться не только с периодом полёта, но и с ассоциативными связями в более далёком прошлом. Чудовищная плата за подвиг, совершённый во имя Родины… если подумать, обычно так всегда и бывает. Забвение и отсутствие признания в обмен на жизненно важную информацию, которая, возможно, изменит будущее страны, а может — и всей цивилизации людей. Если о разведчике говорят много хороших слов, значит — это уже умерший разведчик. Не хотела она себе такой участи, но — долг есть долг. Так нужно. И нужно как-то жить дальше… хотя бы начать с детской мечты, раз других нет.

Теперь детство она помнила относительно хорошо, юность — как в тумане, и туман густел всё сильнее по мере приближения к дате старта, становясь непроницаемым. Зато на месте остались объективные профессиональные навыки, моторные и псионические, которые позволили ей без проблем пройти профилирующий тест и заполучить заветную прядку в причёску. Капитан должен быть великолепным сенсором и прекрасно уметь взаимодействовать с пси-кристаллами, на которых построен командный интерфейс — это кроме обязательных дисциплин и знаний, необходимых командиру военного корабля. Пришлось подналечь на теорию — но в опустошённую голову новые знания вливались, как вода в пустой кувшин: мимо ни капли. Почему-то ей упорно казалось, что и с прямой силовой кинетикой теперь всё должно быть очень неплохо — но здесь, увы, ждало разочарование. Ложная уверенность — этакий выверт мозга в ответ на недостаточно деликатное с ним обращение. Что ж, не очень то и хотелось…

Отец уговорил её переехать на Корн: всё-таки то, что ей пришлось пережить, было пусть и полученной под контролем врачей, но травмой, и последствия могли сказываться очень и очень долго. Своего поместья у рем Пау на планете не было, но влиятельный родитель каким-то образом умудрился устроить её здесь не как гостя или пациента, а как постоянно проживающую, за что дочь была ему крайне благодарна. Последнее, чего хотела Натана — это чувствовать себя нездоровой… неполноценной, если уж на то пошло. И это была ещё одна причина, по которой женщина взялась за обучение на квалификацию и восстановление нужных навыков. Однако, звание было получено, капитан Натана рем Пау — зачислена в резерв… и ей оказалось банально нечего делать. Тренировки отнимали только два-три часа в сутки, учиться на пси-медика оказалось скучно и нудно, работать у дочери главы влиятельного и довольно богатого рода нужды не было, да и невместно было в таком статусе работать на кого-то. Вечеринки аристократической молодёжи были для неё слишком примитивными, в сборищах долгоживущих рем появляться не позволяло благоразумие: понять, что у наследницы Пау что-то не то с головой, интриганам и политикам при длительном личном общении ничего не стоило. Оставалось только гулять, много читать и вспоминать, вспоминать, вспоминать, по кусочкам восстанавливая свою основательно пошатнувшуюся личность… а кое-где — и собирая заново. Да, она осталась самой собой, но без базовых воспоминаний многим чертам характера просто не на что было опереться. И вот во время одной из таких одиноких задумчивых прогулок она и встретила Гарта.

Гарт рем Даж, глава одной из младших ветвей Дажей, как оказалось, неплохо помнил её в тот период непосредственно перед отлётом: они, оказывается, тайно (!) встречались. У Натаны оставались смутные воспоминания о любимом человеке, о том, как им было хорошо вместе, что-то ещё — какие-то совсем уж розовые мечты о будущем… Всё было настолько сильно в тумане, что она даже не была уверена, что это не очередные фантазии разума, боящегося пустоты на месте пропавших воспоминаний. И вот, внезапно, все обрывки обрели связность. Гарт рассказывал — и она с радостью понимала, что вот это помнит, и это, и даже ту глупость вспомнила! Пустота, вынужденное одиночество — отец вечно пропадал где-то по своим сверхважным делам — и человек, способный и то, и другое заполнить. Ничуть тебя не забывший и, похоже, действительно скучавший после того, как она улетела… чувства вспыхнули вновь. Правда, моменты близости… разочаровали: совсем не таким запомнила своего кавалера юная дурища, решившая покорить звёзды и доказать всем, что круче всех. Доказала… на свою голову. Но между ничем и тлеющими углями прошлого Натана выбрала угли. Пусть они оба до неузнаваемости изменились, но связь — та глупая юношеская связь — осталась. Устраивало это обоих. Свадьба, устроенная по меркам аристократии Империи неприлично быстро — всего через год после первой повторной встречи — одновременно была и верхом скромности. Впрочем, как раз это было личным делом каждого: важен союз перед лицом Императора, а не шумиха вокруг него. Союз сердец, скрепивший союз двух родов — вдвойне хорошо: Натана училась быть политиком. И опять взялась за ненавистную медицину: позор семьи — ничего не помнит и только и умеет,