Черный октябрь - Алексей Птица

Чёрный октябрь

Глава 1

В преддверии событий

Преддверие августа 1991 года выдалось жарким как в прямом, так и в переносном смысле. Мало кто из простых людей подозревал о том, что их ждёт. Многие, конечно же, давно хотели перемен и очень надеялись: они обязательно приведут к чему-то лучшему. Вот только даже смена времён года, как правило, не происходит без распутицы. А уж перемены в мировоззрении и основных жизненных установках — вообще вещь трудно предсказуемая и порой совсем не соответствует ожиданиям.

А ведь так всегда и бывает! Ждёшь, понимаешь, ответа, как соловей лета… И тут приходит лето, а ты всё без ответа! Зачем ходил, зачем просил? Впрочем, чего просил, то и получил. Ничего не меняется в этом мире.

«Перемен! — требуют наши сердца. Перемен! — требуют наши глаза», — пел Цой, погибший почти год назад в странной автокатастрофе. Ему вторил Игорь Тальков: «Я верю, что хоть через сто веков вернусь в страну не дураков, а гениев!». Скоро и этот вольнодумец получит пулю в сердце. Бывают же такие совпадения⁈ Эпоха перестройки родила и вынесла на гребень популярности немало талантливых личностей из толщи народа. Вынести-то вынесла, а вот удержаться там смогли отнюдь не все: опереться оказалось не на кого, кроме как на самого себя.

Неожиданно во многих советских людях взыграло чувство национального самоопределения, семьдесят лет искореняемое советской властью. Безуспешно искореняемое. И на свет божий полезло такое, о чём никто и подумать-то вроде не смел! Хотя и до этого в каждой союзной республике (будь то таджикская советская социалистическая или белорусская) имелось всё: от собственной национальной академии наук до комитета государственной безопасности. Да и сами названия республик подчёркивали доминирующую национальность проживающих на их территории людей.

И теперь СССР медленно и плавно, как большой океанский лайнер, шёл ко дну. Он ещё оставался на плаву, но многочисленные пробоины в его днище уже не давали ему никаких шансов доплыть до берега без потерь. А разрозненная многонациональная команда изо всех сил гребла в разные стороны, ведя его к окончательной гибели.

Рулевой дёргал руль, направляя его на отметку «Полный вперёд!», а в машинном отделении, напрочь ломая все механизмы, давали «Полный назад!» или на ходу бросали якорь. Стюарды бегали по кораблю, распространяя панику, связисты откровенно врали, а штурман вёл корабль на скалы. И не было на том корабле достойного лоцмана, который смог бы указать на нюансы донного рельефа, хорошо знал бы фарватер и все скрытые течения и водовороты. Ну, или его никто не желал слушать.

Самоуверенный капитан ещё долго пребывал в полной уверенности, что корабль идёт верным курсом перестройки, словно не замечая очевидного. И лишь небольшая кучка старой команды оставалась ему преданна. Все же остальные только искали повод, чтобы потопить корабль любой ценой. Каждый уже успел нахапать с этого корабля всё, до чего смог дотянуться, и отныне собирался жить «своим умом» и, желательно, отдельно. Корабль вроде бы ещё общий, а вот денежки уже потекли врозь.

"Денег, денег, больше денег!' —

Полстраны разворовав,

Коммунист (читай: мошенник)

Баксы убирает в шкаф.

Наконец, нужный результат достигнут: корабль неотвратимо и уверенно идёт ко дну. И команда тут же сломя голову бросилась к шлюпкам и катерам, уже заранее окрашенным в национальные цвета их кибиток, саклей и халуп. Погрузившись, они отчалили восвояси, бросив до поры до времени общий корабль на волю волн и наплевав на всех оставшихся там пассажиров. Последним сбежал капитан. Вернее, его практически пинком под зад вышвырнул с корабля старпом, сам встав у руля.

Держа твёрдой, но влажной рукой руль, второй он сжимал горлышко бутылки с прозрачным как слеза «Гавана-клаб», время от времени прикладываясь и смачно сглатывая заморский напиток. Алкоголь придавал ему уверенности в себе, и под его градусами даже корабельные крысы казались полноправными членами команды.

Судно же, несмотря на расшатанность, оказалось на удивление крепким. Впрочем, на том и строился весь расчёт полупьяного кормчего. И хотя часть пассажиров сбежала, а часть утонула или погибла, туша пожары, корабль каким-то непостижимым образом всё ещё держался на плаву. В итоге оставшиеся, непрерывно ремонтируя буквально разваливающееся судно, всё же доплыли на нём до земли. Здесь корабль выбросился на мель и там и остался, ржавея и всем своим видом напоминая о былом величии и мощи.

Всё мало-мальски пригодное из него повыдирали и распродали за бесценок. Сусальное золото шло на Восток, благородное дерево на Запад, уникальные механизмы и агрегаты отправлялись за океан, а всё оставшееся тупо разворовали, попилили и распродали на металл.

Начиналась совсем другая история. Именно о ней и пойдёт речь дальше. И это будет всего лишь версия и исключительно фантазия автора о тех событиях и о возможностях, которые смогли бы поменять весь ход истории, сделав её если не мягче, то хотя бы менее кровавой. Впрочем, как знать…

Глава 2

Встречи личные и деловые

Задёрнув занавеску, я отошёл от окна. Мысли крутились, выдавая тысячи решений на сотни задач. В голове стрельнуло болью и, переключившись с головоломок на обыденную жизнь, я невольно вспомнил о Симе, обитавшей сейчас на окраине Москвы вместе с моей дочерью. Наверное, пора бы уже их отправить в Эфиопию. Не знаю: будет ли им там лучше, но здесь негритёнку по-любому не сладко придётся. Да и небезопасно. Тем более скоро всякие там скинхеды активизируются.

Кажется, мне придётся пристраивать в жизни обеих женщин. Ребёнок от первого брака, ребёнок от второго брака. Всё, как у обычных людей. Да и первоначальные планы оставить Любу в Германии, чтобы завязать на неё фармацевтический бизнес, похоже, пошли прахом. Слишком опасно! И вот спрашивается: а где я могу обеспечить ей спокойную жизнь? Да, наверное, нигде! У европейцев руки длинные: везде дотянутся. Ну, разве что, кроме Африки. Просто там они действуют руками местных, а те пока подчиняются мне.

В общем, отправкой Любы и Симы необходимо заняться как можно быстрее. А то после всех моих контактов кто-нибудь рано или поздно выйдет на них. И всё: я на крючке.

За пару дней, составив список необходимых документов, я отправился с ними к Симе. Добравшись до дома, в котором они с дочерью жили, я поднялся на нужный этаж и нажал кнопку звонка. Заливистая трель побудила хозяйку подойти к двери, заглянуть в глазок и, увидев, кто к ней пришёл, поспешно распахнуть дверь.

— Здравствуйте! — удивлённо сказала она.

— Здравствуйте, можно войти⁈

— Да, конечно, проходите! — женщина сделала шаг в сторону и, мимоходом глянув на себя в висевшее в прихожей зеркало, поправила волосы. — Как-то совсем не ожидала увидеть вас у себя дома.

— Я к вам с предложением, — не заостряя внимания на том, в чьей, собственно, квартире она обитала, с ходу начал я.

— С каким? — спросила она, когда мы прошли на кухню.

Возникла пауза, так как прибежала Азалия. Я погладил по голове доверчиво прильнувшую ко мне девочку, тут же попытавшуюся влезть на мои колени. Она подняла на меня взгляд, блестя яркими и счастливыми от неожиданной радости глазами. Я вздохнул, но садиться к себе на колени ей не позволил: надо же статус якобы постороннего человека поддерживать. Зато одарил её шоколадкой «Алёнка». Схватив лакомство, девочка взглянула на маму и убежала, предоставив нам возможность обсуждать насущные проблемы без лишних глаз и ушей.

— Я предлагаю вам вместе с девочкой переехать в Эфиопию, — огорошил я Симу.

— Зачем? — удивлённо распахнула глаза женщина. — Нам и в Москве хорошо живётся! Вы нам здорово помогли, но потом куда-то запропастились. Я работаю бухгалтером, и сказала об этом в посольстве. Вам не передавали? Я уже думала, что к нам никто больше не придёт. И уж никак не ожидала, что появитесь именно вы! Ещё и Азалия всё время спрашивает про вас и почему-то считает вас отцом…

— Наверное, это потому, что я был первым африканцем, которого она увидела, — притворился я, про себя удивляясь интуиции девочки. — К тому же я вам помогаю.

— Не только. Вы даже, как это ни странно, немного похожи. И нравитесь вы нам обеим, ведь именно благодаря вам мы смогли переехать в Москву. Это больше походит на чудо, чем на правду. А я вас так ничем толком